Война нас всех превратит в трупы
Северная Промзонавечер152 сутки после Хлопка
-- Держи, держи вот здесь. Повыше возьми, вот тут, да. Хорошо. Мотай чуть плотнее. Быстро учишься. Так держать, боец.
Парень едва заметно улыбнулся и продолжил заматывать ногу раненого, сосредоточенный, но явно довольный собой. Юра хлопнул его по плечу и повернулся к одному из солдат на входе в бункер.
-- Вызывай непрерывно, докладывай каждые пять минут.
-- Скажите второму бункеру, чтобы перепроверили ботов. Всё должно быть готово к прибытию раненых.
Юра вышел из цеха в один из внутренних дворов. Впервые за день он оказался на открытом воздухе. Свежим его назвать было нельзя из-за тяжёлого, почти осязаемого запаха гари -- бомбардировки и артобстрелы случались несколько раз на дню -- но всё же это было лучше пропитанного болью воздуха бункерного лазарета. Юра полез в карман чёрной военной куртки и вытащил электронную сигарету. Несколько раз глубоко затянувшись, он стал продумывать план действий.
Очевидно, что засада, организованная отрядом Макса на подступах к Городу, пошла не по плану. Более сорока минут они не выходили связь. За то недолгое время, что Юра прожил в Промзоне, он понял: сорок минут без связи -- почти синоним слова "погибли". Если какая-то из передовых диверсионных групп исчезала с канала более чем на полчаса -- она скорее всего исчезала навсегда.
Здесь в Промзоне время вообще шло совсем иначе, казалось Юре. Он находился здесь, по собственным расчётам, неполные три месяца. Но по ощущениям это были три года: за это время он стал совершенно другим человеком не только идеологически, но и духовно. Не говоря уже о профессиональной реализации: обычный, ещё вчера, реаниматолог Медицинского Департамента, сейчас командовал всей санитарной службой Восстания. Такой пример социальной мобильности был далеко не единственным по эту сторону фронта. Юра видел не менее, и даже куда более интересные случаи здесь, в Северной Промзоне. И за каждым из них стоял один единственный человек -- Иван Лакост. Он сам по себе являлся примером этой самой мобильности, равно как и примером беспрестанной готовности открывать жизненные пути для других. Лакост был светочем, маяком, прокладывающим дорогу заблудшим во тьме и хаосе Хлопка и войны. Юра вспомнил, как при первой встрече лидер Восстания показался ему мертвецом с рыбьими глазами. Теперь-то он понимал, насколько обманчиво было то первое впечатление, и сколько на самом деле жизни в этом удивительном человеке. Несмотря на множество трудностей, которые пришлось пережить Юре за эти месяцы, он был благодарен судьбе за тот ночной вызов, за ту засаду, за встречу с Лакостом.
И сейчас, когда один из ближайших его соратников, кажется, находился в большой опасности -- Юра не мог спокойно сидеть и ждать.
Макс со своим отрядом ещё ранним утром отправился на передний край. Целью была большая колонна снабжения. Успех засады позволил бы не только сполна отомстить врагу за последние жёсткие артобстрелы и прилёты по первому лазарету, но и захватить оружие и припасы, предназначенные для гарнизона АСАНА, стоявшего на границе с Городом. Если бы снаряды и техника, которые везли туда, оказались у Восстания, это позволило бы успешно контратаковать и наконец-то опять полноценно войти в черту Города. Этого очень ждали в бункерах -- Восстанию не хватало воздуха и пространства.
Юра убрал руку с электронной сигаретой в карман и нащупал там свой магнитометр. Со дня своего присоединения к Восстанию он ни на минуту не расставался с приборчиком: сначала от недоверия к окружавшим его грубым и безжалостным людям, потом из-за невероятной ценности данного артефакта для нужд Восстания. Ценность эта возросла неожиданно и крайне сильно во время одного из артобстрелов -- особенно мощного и продолжительного -- будто проклятый майор Пожарский лично запускал снаряды. Юра тогда забился под одну из старых производственных лент, не успев убежать в бункер. Среди бедолаг он был не один: атака застала врасплох три отряда, выдвигавшихся из Промзоны (видимо, с крыш проворонили разведывательный дрон). Всюду была смерть. Юра лежал, отсчитывая последние секунды своей жизни и сжимал в руках магнитометр -- будто бы чувствуя, что в нём кроется единственная и последняя надежда.
И Гэбриель спас его. Его и ещё многих.
Потом Гэбриель стал прилетать по зову. Даже не столько зову, сколько... Юре нужно было очень нуждаться, чтобы он явился. И он являлся каждый раз, когда это было нужно доктору.
Северные Окраиныпозже
Огромная шестикрылая белая птица пронеслась над улицей.
-- Фибра! Фибра в воздухе! Убейте фибру! -- бешеным голосом заорал по радиосвязи высокий майор в экзоскелете. Солдаты открыли огонь из импульсных винтовок. Но Гэбриель был неуязвим для импульсного оружия. Более того -- через пару секунд вышла из строя радиосвязь. Солдаты переглядывались из укрытий в ожидании приказов. Майор вскочил за пулемёт, оттолкнув замешкавшегося солдата, но тут из глубин промзоны послышался огонь подступавшего подкрепления мятежников. Птица летала над улицей, собирая раненых повстанцев одного за другим в огромные когтистые лапы. Майора стучали по плечу. Оглянувшись, он увидел, как солдаты бегут в сторону Города. Потерявший связь с командиром и между собой отряд охватила паника. Это было фиаско.
Майор перевёл пулемёт ниже и открыл огонь по раненым. В ответ из промзоны полетели мины. Всё заволокло дымом.
Юра пробирался сквозь дым короткими перебежками от укрытия к укрытию. Дышать было трудно даже через респиратор. Сзади его прикрывали импульсным огнём, заряды пролетали периодически прямо над головой.
-- Макс! Макс! -- кричал Юра в надежде услышать в ответ голос товарища.
Макс лежал на земле весь в пыли. Одной ноги не было. Вторая, перемотанная тряпкой, была раздроблена импульсной очередью. Юра подскочил и упал рядом, закрыв голову руками: совсем рядом разорвалась мина.
-- Док... Майор видел меня... Он узнал меня...
-- Береги силы, Макс. Не переживай, это должно было случиться. ГЭБРИЕЛЬ!!!
-- Он сказал по радиосвязи... что убьёт всех, кто был дорог мне... Убьёт всех, кто знал меня... кого знал я... Он сошёл с ума после смерти девчонки... Пёс... Нам нужно достать пса... Лакост... хочет... использовать... фибр...
Они лежали под перекрёстным огнём. Рядом опять рванула мина, Юру оглушило. Макс потерял сознание, Юра пытался сделать хоть что-то, борясь с контузией. Вдруг что-то очень сильное и одновременно мягкое подхватило их, как пушинки. Мгновенно Юра ощутил абсолютное и неестественное спокойствие, будто его накачали огромной дозой наркотиков. Огромная шестикрылая птица живыми уносила их с поля боя.
Когда они поднялись вверх, Юра заметил одного из солдат, который, кажется не смог бежать вместе со всеми. Он сидел за укрытием, сняв шлем экзоскелета, взгляд его был потерянным и безразличным. Кажется, он мастурбировал.
-- Война нас всех превратит в трупы. -- спокойно подумал Юра и потерял сознание.
некоторые альтернативные выборы:
• к предыдущей новелле
• к странице персонажа
• к навигатору